| |||
| СТИХИ |
|
1.
*** ты – другая мало кто знает об этом а я имею полное право сказать о тебе ты – другая это значит на правой руке у тебя знак огня а на левой знак стали ты другая под бронзой по телу знаки разрушительных стихий может быть это птицы или рисунок из легких и печени выложенных на жертвенник ты – другая кто прочтет кто о знаках этих знает ты – другая твоя мать сказала когда ветер трепал ваши волосы «мы в машине совсем как две ведьмы ты моложе чем я но и я пока молодая» я-то знаю что ты - другая 2. ОБЛАКАМ Умер он в тот день, когда весна не пришла, хотя ее так ждали. Не печалились, лишь только сокрушались, что земля до центра холодна. Закопали. Те, кто верил в душу, как положено, сказали, закусив, чтоб господь принял,.. А бог был между ними, водку пил... И пошленько шутил: дескать, успокоился, отпился, мол, допрыгался, а был такой мужик... Те же, кто в Загробие не верил тоже выпили. И скромно разбрелись. . А его душа застыла между небом и землей, холодной без весны... Не воскрес на Пасху, даже к Светопреставленью не воскрес. Просто умер, ничего не стало. Не было. Ни лета, ни весны... Женщинам его совсем не долго снились, руки, и слова, и запах. «Спи.» Сказал им кто-то и они, прожили недолго после этой смерти. Души их зависли. Ангелы и Черти не дрались между собой. С земли видно как они друг друга ищут. «Только не найти.» 3. *** небо оно такое ходишь под ним и смотришь под ноги солнце над головой и бог на облаке может быть ты же все равно смотришь как бы не оступиться небо оно такое как море пересоленное разницы нет по облакам ходить или по волнам в любом случае нужно отрастить волосы и бороду достойные святости сына божьего и обязательно напялить нимб на голову небо оно такое все что в нем происходит как-то влияет на тех кто смотрит в землю может быть звезды кометы планеты но днем их не видно а ночью нужно еще внимательнее смотреть под ноги небо оно такое а те кто ночью смотрят на звездные шлейфы или те что с глазами закрытыми бродят по лунным дорогам или эти кто мучаясь головной болью и проклиная бессонницу начинают скулить а потом все выше задирая голову в луну воют ВВУУУ-АААААА-УУУУУ- алхимики звездочеты авгуры метеорологи летчики можно перечислять долго волки охотники обезьянки-лори духи-лемуры огни на кладбище и на болоте самую малость но все же наверное ближе к богу если там солнце и если бог на облаке небо оно такое 4. *** в мертвом пространстве холодного ада один из демонов самого низшего ранга тот, что заведует даже не вилами, а черенками к ним жабу-чесночницу кормит алмазом с руки «видишь ли, друг мой, и нам одиноким во зле своем, тоже ничто человеческое не чуждо, хочется дома, и в комнате чтобы, был бы прописан домашний любимец, я бы завел себе василиска, но, понимаешь, рангом пока что не вышел… карьера мать, ее богородицу еть! кушай пока что за князя и князя рангом пониже – камешек к камешку, вырастешь в василиска, а я, может быть в сатану» кормит с руки жабу черно-зеленую к вилам ведет учет черенков в холодном пространстве мертвого ада демон-послушник, бесенок, черт 5. *** оборотням всем посвящается в одном из давно прошедших и забытых снов или в одной из будущих жизней ты встречала меня или, может быть, слышала выстрел или кровь на снегу, и гончие кобели загоняют под пики лису, и меняет лицо барсук, или в корзинке пирог, масла горшочек, шаг по темному лесу, по серой канве стежок. в прошлой жизни забытой или в одном из будущих снов я касался тебя, ты прикасалась ко мне и дрожали, и настигал, если не страх, то испуг что меняется тело, и голос становится лаем и воем в луну и опять снег летит из-под беспощадных копыт, кровь на белом снегу или на белых цветах, ах да, шипы, и еще на тропинке, я в этом почти что уверен, ты книксен делаешь и говоришь «Здравствуйте, господин, Волк». то ли в жизни неприключившейся, то ли в одном из непришедших снов ты изменишься, станешь лисичкой, я обернусь, волком, дай бог, ты входишь к бабушке в дом, а меня ждет лесорубов топор и скрывай, не скрывай эту жизнь непрошедшую или неприключившийся сон было так, так и будет, конечно, с поправкой на время, в котором живем. 6. *** «Розового медведя и зайца с глазами из бусин. Братика или сестричку. Пятерку в году по английскому. Автограф Элтона Джона, Последний диск Фредди Меркюри». Откуда берется счастье? Она без него скучает. Она повзрослела, иные Она умножает желания, Когда его нет, а так хочется Так нужно… Так множатся, множатся, множатся И падают, падают, падают, Как листья и снег из серого Неба на улицу, Вглубь копилки: «Немножко внимания, ласки, такой, как он это умеет. Шепота в ухо. Взгляда холодного. Семени горячего до ожога. Так, пустячка и вздоха». Куда оно счастье? Уходит Монетками в спинку свинки Или в голову кошки Аляповатой и глиняной, Когда его нет долго-долго. В пятницу и в субботу И в воскресенье тоже. Желанья все больше, все больше в копилку, в копилку И больше терпеть не в силах: Когда он приедет, приедет Среди осколков гипсовых «Розового медведя, Шепота в ухо. Дочку или сыночка. Так, пустячка и вздоха. Пятерку в году по английскому. … горячего до ожога. Автограф Элтона Джона. .., такой, как он это умеет и зайца с глазами из бусин». Откуда берется счастье? Куда оно счастье уходит? Пока его нет ей тоскливо, желанья копить и прятать Куда-то в себя, как в копилку Как в поросенка ли, в кошечку ль… Желается как, как хочется! 7. Текиловый Закат или Поцелуй в конце сиесты запахи дыма в колючей пустыне и трупы под солнцем молчат я навсегда забываю свой птичий английский я не родился еще когда в мексиканский огонь подливали текилу теперь «аста ла виста, ми корасьон! аста ла виста!» сахар и перец как обжигает мед честных католиков и католичек мой англиканский древнесаксонский забыт как секира под стрехой ради корриды отныне «аста ла виста, ми корасьон! аста ла виста!» в самом начале строки перевернутый знак битва орла и змеи и на агаве замешана общая кровь что мой холодный туманный английский в индейских глазах «аста ла виста, ми корасьон! аста ла виста!» и от начала сиесты до самого дна бездны хрипящей сокрытой за ставнями серыми горстью песка солью перцем и соком лимона когда тело становится красным и черной душа к черту английский и в спину летит «аста ла виста, ми корасьон! аста ла виста!» 8. *** Смерть воняет, когда наступает на пятки весна Когда по следам идет и в затылок тепло выдыхает Смерть, понятное дело, воняет, даже если «свое дерьмо не пахнет» Смерть воняет, жизнь такая, понимаешь… Весна… Рай, известное дело, светлее, чем ад, впрочем, Кто об этом сказал? Мне известно, что именно там В самом центре того, что у них называется «Трахайтесь без греха» Тьма болотная, самая сладкая тьма. Смерть. Смердеть, значит, запах на теле носить Непристойный и темный, как Миллеровская Весна Жить. Это значит в рай (тире) ад брести или спешить, И не знать, что одно, что другое, а все – в сердце тьма. Смерть воняет, но если ты дух или бог, То тебе этот запах – ничто. Этот признак – живым. От того тебя гонят из приличных домов, из закусочных, из машин. От весны не уйдешь, жизнь останется здесь. Рай – Ад. Тьма. Кристально-стерильная тьма. 9. *** Богу без разницы на каком Ты говоришь языке, Разве Аллах не поймет русского, А Яхве не сможет расcлышать араба? Богу без разницы кто ты и как Движется между деснами и губами Твой язык? Даже если ты будешь нем как рыба Этот язык услышит Бог. 10. Духи по вызову Эта песня, про зеленые рукава, ее играют на коронациях и похоронах, но при чем здесь она? В старом доме, в таком старом доме, что можно сказать «заброшенном», оставленном доме, из комнаты в комнату, через дюны пыли, бродит в моей голове, совсем как призрак повесившегося здесь жильца, с видом хозяина, а дом с видом из разбитого окна на скалы, месит ногами пыль и наступает на обломки вещей, кусочки чего-то бывшего целым, давно уже, но что для нас – давно, то для вечности – ничто, для вечности нет разницы между вчера и позавчера и, тем более, для нее все – давно, и для этого человека в моей голове, серенького, как нищий в дерюгу одетого, похожего на призрак наложившего на себя руки постояльца гостиницы, почему бы этому дому не быть гостиницей, или даже берегом моря, для этого человека – вечность должна быть привычна. И даже если нет музыки, а ее – нет, не слышно, но чувствуется, старая песенка про зеленые рукава, коронацию и похороны. И человек этот, серый, в моей голове – не я, другой, и, бродя по берегу моря в полосе отлива, с видом сборщика всякой морской снеди, или по комнатам оставленного дома, поднимает кусочки, обломки, вещички, имеющие отношение прежде всего к моему прошлому, смотрит на кусок серебряного браслета, на осколок янтаря или на черепаховый гребень, ощупывает, вслушивается в то, что вещи рассказывают ему, ничего не понимает, как будто бы обломки говорят на непонятном языке, дешевенькая порванная цепь, почерневшее мельхиоровое десертное хлебало, щепка, совсем не понятно от чего, и пытается сложить из них, что пытается сложить? Картинку настоящего? А что такое настоящее? Проекция прошлого на будущее? Прошлого – уже нет, будущего еще – нет. Нет на нет, все сводит на нет. Ну, нет, так и нет. Все равно. Что он, серый на берегу и серый в большом доме может сказать, если совсем не понимает, что ему говорят вещи? Мои осколки… И эта песня про зеленые рукава, ее играют на похоронах и на коронациях. “Roy meet the Dead, & Vive le Roy!” … Можно вызвать духов, и духи Придут и сядут. Уставят глаза зашитые, В сердце, в вены глаза уставят. Какая им разница, им, духам, то есть Кровь там или чуть-чуть подсоленная жидкость, Главное, что их – духов, вызвали. Что там под кожей? Клетка без птицы или Цербер в наморднике, а может быть серый Туман над Балтикой. Фиорды? Похожи на слезы сосен липкие ласки. Душа, знай себе, ищет по коридорам По лестничным маршам, как ищут с бумажником утерянный паспорт Ищет душа, в каждом сне true color или дерюжно-сером Призраков ищет, через дежа вю продираясь, Алчет себе подобных, Ноздри раздув, ощупью Передвигаясь на запах серебряной амальгамы, Ищет, никак не обрящет Духов по вызову, с глазами зашитыми. - Выходи из машины. Пошел, говорю, пошел, дрыхнуть не хер … - Что, приехали? - Ты приехал. Какое ты, парень, дерьмо. Смертью воняешь, что ли… - Нуууу… А? - Ладно, прощай, нищий стопер, что с тебя взять, анекдотов и тех не знаешь. То-пай. Перекресток. Оконченный автостоп. Автостоп не окончен. Окончена фраза – передышка, отсрочка, как только рассеется дым после выхлопных газов, достанет бутылку с дешевым вином где-то на самом дне. Пьет, оставшись один на один с голосами, виденьями. Здесь тени богов, незнакомых, далеких, кровавых, сокрытых, Тайные страсти, Кровь и тело господне из Вина и хлеба Становятся Сладким мясом Соленой кровью Большой палец подняв над дорогой Призывая пощадить гладиатора - я вас призываю - мы здесь уши чувствуют прикосновения призраков, не нашедших дороги домой где-то в центре, «мозг убийцы, похожий на жабу» в пустыне превращает в слова их касания - думай об этом, думай, о судьбе и о смерти о жизни и страсти и счастье и страхе, станешь чище вокруг каждый день рагнарек и второе пришествие - я привык - все привыкли боги выходят на сцену их тени похожи на тени их лица похожи на лица их движенья похожи на другие движения их запах похож на запах тот самый который не нравился этому камазисту высадившему на перекрестке «двигай, стопер, смердишь». Смутно помня пейзаж и название пункта отправки Ничего не зная о том, куда движется Он привык жить в опасной тьме, от которой мог спрятаться Только внутрь своей персональной тьмы. То ли сердце стучит, то ли «Мыши скребут в груди». Каждый день умирая, и слыша как кто-то похожий на Марлона Брандо Шепчет «ужас, ужас, ужас» Он привык к тому, что завтрашний день вновь начнется Со второго пришествия. Боги Обманули людей или люди богов надули – неизвестно Имеет значение только одно Смерть, сопутствующая тьме, привычней чем Скудные выпивки и скупые страсти. «То ли ветер играет кусками стекла на тропе, то ли Кости стучат друг о друга»… - «Мне бы крепкого пива хлебнуть ваших странных бесед, боги тьмы» - Пей. Только не захлебнись Ghost #1 (Египетский барон) Мое лицо обрастает, Мое лицо отрастает, Мое лицо – уже – голова шакала или Мое лицо – клюв сапсана Мое лицо отрастает Мое лицо обрастает Желтыми дубняками под снегом Майским вишнями Лисами и лосями Мое лицо отрастает От льдов на восточной границе с севером До самого юга пятнистого, как запах кошачий в джунглях. Мое лицо обрастает. Мое лицо отрастает. … И тогда мы коснулись Сквозь снег этих лиц, а то, Что помнили Выпало из памяти Как устаревший рубль, Выскакивает из кармана. Ты искал его, помнишь, Ты так искал Очень нужен был рубль и вот… Вот, теперь – на тебе, Поздно, уже ничего не купишь Так случилось, когда мы коснулись этих лиц. Ghost #2 (…) Мои глаза ждут под снегом весны Глаза мои – замочные скважины в мозг, Замочные скважины в дом, где в жаркой пустыне живет Сын петуха и жабы сын Зубы мои крошатся от холода Клыки уже выпали и Кто меня опознает, Кто этот родственник ли стоматолог, кто, кто, кто Глаза мои – ямы траура, белые на востоке, черные в полной тьме Кости мои – ветру свирели Когда я дождусь весны … А Джерри Ли постарел, Постарел Джерри Ли, Ах, как он устал, Этот Убийца Ли Льюис, Ах, молодая кровь, Вино прокисло в мехах, Ли Льюис, Убийца, Джерри Старость не радость Не радость, не радость, Даже Ли Льюис Джерри Стареньким стал Наш пострел Ghost #3 (иероглиф «Тайфун») А я подражаю ветру Ветру, изображая, Ною, зубную боль Имитирую Ближе к весне, ближе, У самого сердца пряча Фотографию василиска Слепок с лица фрау Марты, Домашнюю съемку Кота-Баюна И я подражаю снегу Шипящему по корке наста, Я полирую шипением Себя полирую шипением, От ржавчины отдирая то, что считалось сталью За десять секунд до зимы, Сею, шипя, себя сею В серую пыль тлена, Белые зубы бросаю. Но не взрастут драконы. … Позовите Овидия пусть опишет метаморфозы Позовите дядю Онегина Жени пусть отпишет ему деревню Позовите вервольфа и в район сердца серебряную пулю ему влепите Позвоните духам вызовите духов по вызову any time на линии Пусть старик Робби Краузе в Провидении запутавшись смотрит на море в надежде Позвоните по номеру в mission-bell на поясе лоа Легбы ну позвоните Позовите духов на вызов они прибудут их работа – призрак по вызову тихий призрак |
| продолжение |
| о литературе, о творчестве |
